Наш сын Иван Ткаченко

Интервью записал Эдуард Тополь. Специально для журнала «Хоккей в городе»

Великие спортсмены, даже уходя от нас, никуда не исчезают, а продолжают жить в своих учениках, как Валерий Харламов жил в Иване Ткаченко, а Ваня продолжает жить в юных ярославских хоккеистах…

Татьяна Ткаченко о сыне:

— Свою первую благотворительную акцию Ваня провел в шесть лет. Я тогда работала оператором ЭВМ на электро-машиностроительном заводе, принесла домой квартальную премию — 125 рублей. И на радостях похвасталась — мол, мы теперь богатые, вон у нас сколько денег! Ваня втихую нашел мою сумку, достал из кошелька все деньги, пошел с ними на улицу и все до копейки раздалдворовым детям. А когда мы хватились и стали спрашивать: «Вань, ты брал деньги?» — «Да, брал» — «И где они?»— «Я потерял» — «Где потерял?» — «Во дворе». Побежали во двор искать, нигде не нашли. Тогда признался: «Мы же теперь богатые, я их бедным детям раздал». Снова побежали, искали тех детей, но никто ничего не отдал. Я, конечно, здорово разозлилась, отругала его и даже хотела отлупить. Но Леонид запретил, сказал, что за это ребенка бить нельзя. Наверно, поэтому Ваня, когда вырос и стал посылать деньги больным детям, то делал это анонимно, чтоб никто не знал, даже мы с отцом.

 А вообще он был очень хорошим, примерным мальчиком. Может быть, потому, что семья у нас дружная и работящая. Мы же — я и Леонид — интернатские, у моей мамы-одиночки было трое детей, она не могла нас всех прокормить, и меня в 13 лет отдала в интернат. А у Леонида в его 13 лет отец умер, у матери на руках пять детей осталось, и двоих она тоже отдала в интернат. Вот в интернате мы с ним и познакомились. А когда в 17 лет вышли из интерната, тут же поженились. Леонид поступил в Ярославский университет, стал на психолога учиться, а я пошла оператором на моторный завод. Жили с его матерью в 12‑метровой комнате на мою зарплату да его стипендию. Через год, в 73‑м родился старший сын Сережа. Потом Леонид университет закончил, стал работать, его мать получила двухкомнатную квартиру, мы там жили вчетвером и решили Сереже сестренку родить. Очень Леонид девочку хотел, просто мечтал маленькую девочку нянчить. А получился Ваня…

 Какая‑то в нем сызмальства правильность была. Не могу вспомнить никаких шалостей, скандалов, хулиганских поступков. Сказки обожал слушать и «Мальчиш Кибальчиш» Гайдара. А там, где Плохиш кого‑то обижал, сразу губки надувал и плакал. Очень был впечатлительный и заставлял меня одно и то же ему читать по несколько раз. Как‑то я не выдержала, говорю: «Ты, Вань, выучи азбуку и сам читай». И что вы думаете? Выучил! С четырех лет сам стал читать…

 В детском садике он ни с кем не дрался, воспитательницы его всегда хвалили. Правда, и себя в обиду не давал, если нападали — защищался до последнего. И еще за младших всегда заступался, это было. В 1982‑м, когда ему было три года, стал на коньках кататься — на таких полозьях, которые к валенкам крепились. Хоккей — это же наша национальная игра, зима у нас с октября по май, детям что еще делать? В пять лет отец поставил его на настоящие коньки, и он стал во дворе шайбу гонять. Причем как‑то сразу хорошо стал играть, ловко. Но дети ведь как играют? Если им шайбу забьют, они на вратаря — и ругают его, и кричат, и даже побить могут. Но Ваня всегда вратаря защищал, не давал его бить. И очень скоро лидером стал, капитаном дворовой команды. Потому что больше всех шайб забивал. Мы с отцом ходили смотреть, как он играет. Как забьет шайбу, так на нас оглядывается, улыбается и клюшку поднимает…В шесть лет отец повез его в «Торпедо», в хоккейную секцию. А он худенький был, щуплый. Но приняли его — тогда, при советской власти, всех туда принимали. Наш старший Сережа тоже там занимался. Я думала, зачем это нужно? Ведь каждый день в пять утра вставать малышу и зимой, мороз минус 25 градусов, а они в темноте, на ледяном ветру автобус по 20 минут ждут, а потом через весь город едут до этого «Торпедо»! А оттуда, после полутора часов тренировки — в школу! Его ведь в школу досрочно взяли, он же ноябрьский, девятого ноября родился. Но Леонид уже тогда видел в нем хоккеиста и хотел, чтобы Ваня в школьной команде не с переростками, а за свой год играл, за 79‑й. Тем паче, что с 5‑го класса у них в школе сделали для хоккеистов отдельный класс — «С», спортивный. И расписание у них было такое, чтобы они с тренировки успевали на второй урок… Учился он тоже хорошо. Не отличником, нет, но хорошистом был, нам его учительница Мария Константиновна часто говорила: «Думающий у вас мальчик. Из него вырастет замечательный человек!». Так и говорила… Когда ему семь исполнилось, он уже был капитаном нашей дворовой команды, и они на районных соревнованиях выиграли «Золотую шайбу». При этом из 43 забитых шайб Ваня забил 37.

 Но какие у детей были тогда коньки? Советские, стопу не держали. А Ваня хорошо стал играть, да и тренер у него был замечательный — саратовский хоккеист Александр Владимирович Подметалин. И Леонид где‑то выискал и за 70 рублей купил Ване настоящие канадские коньки. Правда, на три размера больше. Ваня в них выглядел, как маленький Мук в сапогах-скороходах, пока не дорос до их размера. Хотя и эти коньки ломались на нашем льду, носы у них шайбами разбивались. И уж как их наши умельцы чинили — заваривали трещины, паяли, заливали стаканы бокситной смолой…

 В мае 1992‑го, когда Ване было 13 лет, в «Торпедо» сменили тренера хоккейной секции. Подметалина уволили, взяли другого, с Украины. А он всю команду сменил, привел в нее своих игроков-переростков, чтобы они в Ваниной возрастной категории всех побеждали. Так Ваня и другие ребята оказались на улице. А ведь уже профи были, профессиональными хоккеистами. Порой — даже дважды в день, утром и вечером тренировался. И еще — не курит, не пьет, соблюдает спортивную диету и режим. И вот Подметалин, уехав к себе в Саратов, предложил Ване и еще двум ребятам — Максиму Бычкову и Ренату Юбину — переехать к нему, и в Саратове продолжать тренировки. Я была, конечно, против — как тринадцатилетнего сына отпустить в другой город? Не на день, не на два, а на совсем! Но Ваня сказал: «Я не могу без хоккея, и все равно сбегу. Так лучше вы меня добром отпустите». И Леонид напомнил: «А как наши матери нас с тобой в 13 лет в интернат отдали?» Короче, проводили мы Ваню, Максима и Рената в Саратов. Александр Владимирович поселил их там со своим отцом, который жил в трехкомнатной квартире. И стали они там и в школе учиться, и в хоккейной секции у Подметалина тренироваться, и самостоятельно жить как в мужском общежитии. Сами себе готовили, стирали, убирали. Мы Ване какие‑то деньги на жизнь посылали, конечно. Впрочем, Максим и Ренат долго не выдержали, вернулись к родителям. А Ваня упертый, он остался. А дальше я, пожалуй, мужу передам слово, все‑таки спортивную Ванину карьеру он курировал…

Леонид ТКАЧЕНКО о сыне:

 — В Саратове, когда Ване 15 лет исполнилось, его пригласили в соседний город, в Энгельс играть за «Химик». А это вторая лига, то есть почти профи. Но играл он там недолго, потому что эту команду бандиты спонсировали, а их вскоре— всех 12 — другие бандиты расстреляли. Год‑то ведь какой был? 1994‑й, самый бандитский.

 Из Энгельса Ваня на летние каникулы вернулся домой, в Ярославль. Тут его увидели в областной хоккейной лиге и пристроили в Тверь, где команду содержал местный олигарх. Ване — 15 лет, а в команде 40‑летние мужики, они очень жестко играли. Но Ваня и с ними выдержал. Вообще, я про его терпение много могу рассказать. Он с детства был очень терпеливый. Помню, еще в дворовой команде его все время один мальчишка задирал. Старше Вани и крупный, рослый, все время старался Ваню толкнуть, ушибить, сбить с ног. Ваня, помню, долго терпел, очень долго. А я молчал, наблюдал и ждал, как же он решит эту ситуацию? Прогнется, уступит? И вдруг, когда тот пацан в очередной раз всем корпусом толкнул Ивана, Ваня развернулся и клюшкой саданул его по голове. И хотя они в шлемах играли, больше тот пацан к Ване не приближался. И второй случай, но уже другого свойства. Один мальчишка Ваню боялся в открытую задирать, а все время исподтишка доставал, в спину толкал. Дети ведь завистливые зверьки, он видит, что Ваня все время забивает, и старается исподтишка ему навредить. Ваня и этого очень долго терпел, не реагировал на его тычки и подножки. А потом клюшкой как саданул— ползуба выбил. Вот и в Твери, я думаю, он сумел себя так поставить, что когда их тренер перешел в Москву в «Спорта-кадемклуб», то Ивана он с собой забрал. Там его Владимир Крикунов заметил, пригласил за «Спартак» в Канаде сыграть. Так Ваня в 16 лет первый раз заграницу поехал и так там отличился, что Крикунов отдал ему приз — статуэтку, которую они там выиграли. А еще он в Монреале с каким‑то местным боксером подружился, тот его по городу водил, все показывал, и даже когда Ваня домой вернулся, они еще долго с тем боксером созванивались, по‑английски трекали…

 После «Спортакадемклуба» Ваня два года отыграл за нашу ярославскую «молодежку» — молодежную команду «Торпедо». Но в основные игроки ростом не проходил — сначала Петр Ильич Воробьев посмотрел его в предсезонных играх и отправил в Нижегородскую область, в «Мотор» города Заволжье. Оттуда его переправили в аренду в Нижнекамск. А потом и Владимир Вуйтек, новый тренер «Локомотива», по той же причине малого роста забраковал Ивана и отдал в аренду в «Торпедо» Нижнего Новгорода. Но дальше интересный казус случился. На очередных сборах «Локомотив» встретился с «Торпедо» Нижнего Новгорода, и Нижний обыграл «Локомотив» со счетом 5‑0. Из них Иван забил две шайбы и провел еще две голевых передачи. То есть, практически, сделал всю игру. И Войтек тут же вернул его в ярославский «Локомотив»…

 Все‑таки дети удивительно часто повторяют своих родителей. Мы с Татьяной поженились в 17 лет, как только вышли из инв нашем доме, в соседнем подъезде. Ваня сызмальства дружил с ее младшим братом, вместе они, как одногодки, во дворе в хоккей играли и уроки делали. А когда Ваня школу закончил и уже профессионально стал играть, они с Мариной сняли комнату и стали самостоятельно жить. Потом, когда он из Нижнего перешел в ярославский «Локомотив», ему «Локомотив» снял квартиру, и там у них дети пошли. То есть, и тут проявилась его главная черта — верность. В детстве он за своим тренером в Саратов уехал, а с юности кроме Марины никаких женщин не знал. И хотя последние годы другие клубы ему очень большие деньги предлагали, никуда из «Локомотива» не ушел…

 Не знаю, насколько скромно или нескромно сказать, что с приходом Ивана «Локомотив» стал всех громить, но факт остается фактом: Ваня пришел в «Локомотив» в 2001‑м, и, как известно, именно с этого года «Локомотив» в чемпионатах России дважды брал золото, дважды серебро и дважды бронзу. Причем тройка нападающих — Ян Петерек, Сергей Королев и Ваня — была такая яркая, что уже в 2002‑м Ваню взяли в российскую сборную, и на чемпионате Мира они в Швеции серебро завоевали! То есть, в 22 года Ваня стал серебряным призером чемпионата Мира и получил звание заслуженного мастера спорта, а потом стал и капитаном «Локомотива». Плюс в 2005‑м у них с Мариной первая дочка родилась, Саша-Александра, в 2008‑м вторая, Варя, а в 2011‑м, уже после катастрофы — и сын, которого Ваня очень ждал, но не успел увидеть…

 Про его благотворительную деятельность ни мы, ни Марина ничего при его жизни не знали. Это уже после гибели его команды выяснилось, что он через питерский благотворительный фонд Al Vita перевел больным онкологическим детям около 10 миллионов рублей и тем самым нескольким из них спас жизнь. Причем последний перевод на полмиллиона рублей он сделал 7‑го сентября 2011‑го за пятнадцать минут до катастрофы, когда уже сидел в том злополучном Як-42…

 В журнале «Хоккей в городе» печатается повесть «Стрижи» на льду» Эдуарда Тополя и Артура Пинхасова. Нам она очень нравится не только потому, что по ней можно сделать замечательный и очень нужный подростковый спортивный фильм о воспитании сильного характера и, вообще, Сильного человека. Это само собой. Детских спортивных фильмов в нашем кино просто нет, и такое кино может в прокате поспорить даже с «Карате-пацан», потому что карате это не наша игра, а хоккей — наша. Если такой фильм будет сделан, он приведет в спорт тысячи новых талантов. Но еще «Стрижи» на льду» нравятся нам потому, что в них Ваня продолжает жить — снова помогает детям, снова играет в хоккей. Это в повести очень хорошо придумано, ведь и в самом деле у каждого спортсмена был в детстве свой кумир, который ему снился, с которым он мысленно разговаривал.

ХОККЕЙ В ГОРОДЕ | №7 | СЕНТЯБРЬ-ОКТЯБРЬ | 2013